Хранитель Реки - Страница 79

К оглавлению

79

Все встало на свои места. Точнее, перевернулось. Но затем все-таки встало на свои места.

Все поселковые дети – в отход. Деревенский улыбающийся даун – в отход. Читающий мальчик – в отход. А вот крошка с бантами, изучающая науку, в которой даже параллельные прямые сходятся, – то, что надо. То, за чем его послали. И то, что он обязан увезти с собой.

Невзирая ни на каких бородатых папаш с двуствольными ружьями.

Ну, что ж. Главная цель достигнута, точнее, найдена. А значит, и главное задание того, кто послал сюда человека в черном, тоже будет выполнено.

Глава 26
Мойша и Глеб Петрович

Место: Москва.

Время: три года после точки отсчета.

Чем дольше Семен Евсеевич Мильштейн, бессменный глава службы безопасности ФПГ «Четверка» и ближайший друг ее единственного оставшегося в живых основателя Агуреева, рассуждал о перипетиях своего старого знакомого Ефима Аркадьевича Береславского, тем больше ощущал удивление и даже легкое раздражение.

Нет, Семен Евсеевич вовсе не возражал против того, что неуклюжий и, мягко говоря, не бесстрашный Ефим Аркадьевич вновь без потерь выбрался из весьма чреватых приключений. Чего тут возражать? Мильштейн очень тепло относился к Береславскому, хотя бы потому, что «друг моего друга – мой друг». А Ефим был другом и Дашки Лесной – жены Агуреева и в некотором роде воспитанницы Мильштейна.

Раздражало Семена Евсеевича совсем другое.

Он сам лишь чудом остался в живых после буйных девяностых, а особенно после памятного для всех членов «Четверки» круиза вокруг Европы на борту их собственного лайнера. Конечно, благодаря не чуду, а точному расчету, смелости и многочисленным навыкам, по большей части полученным еще в Афгане, где боец-десантник по кличке Мойша проходил службу под командованием своего лучшего друга Сашки Болховитинова, или Князя, в будущем – основателя ФПГ «Четверка».

Ефим же Аркадьевич ни в каком Афгане не служил и никакими спецнавыками – кроме разве что в области химии взрывчатых материалов – не обладал. Тем не менее, несмотря на свою негеройскую внешность и «внутренность», раз за разом выходил целым и здоровым из вполне взрослых приключений.

Определенно, в этом была какая-то загадка. И Мойша, как честный и вдумчивый человек, уже был готов признать, что в постоянном везении Ефима Аркадьевича кроется нечто ему, Мойше, непонятное, но от этого не менее реальное.

Впрочем, главное, что толстяк опять остался жив-здоров – и это, безусловно, замечательно. А его, Мильштейна, ближайшая задача – понять, кого на этот раз задел улыбчивый рекламист, и сделать так, чтобы у этого «задетого» более не возникало желания обижать специалиста, нанятого «Четверкой». Не говоря уж о том, что нанятым специалистом был Береславский, немало сделавший и для Агуреева, и для Мойши.

Исходных данных имелось немного, но достаточно для инициирования следственных действий.

Береславский был командирован во Францию поковыряться в следах аукциона, на котором господин Велесов приобрел картины якобы Шишкина. Теперь уже понятно, что именно якобы. И понимание это возникло как раз вследствие командировки Береславского. Значит, первая – и основная – версия: Ефиму пытались помешать разобраться в авторстве картин. Версия настолько основная, что для экономии сил и времени с прочими Мильштейн решил пока не связываться. Очень маловероятно, чтоб профессиональные убийцы ни с того ни с сего напали на российского туриста.

Итак, на подозрении – господин Велесов. Его связи отслежены, насколько позволяли время и возможности. Связи не ахти какие. В «загашнике» у Георгия Ивановича имелись всего три дуболома, опасные при встрече в какой-нибудь подворотне, но явно неспособные к активной и эффективной работе за рубежом, плюс осторожная бабушка Евгения Николаевна Шипилова, любительница и исследовательница творчества западноевропейских экспрессионистов. С помощью их творческого наследия она, конечно, вполне могла свести с ума воспитанного на соцреализме гражданина, но не более того: открыть пальбу из пистолета или метнуть десантный нож в неприятеля бабуля, безусловно, была бы не в состоянии.

Вывод из этого краткого исследования – один-единственный: Георгий Иванович, не обойдясь собственными силами, обратился к кому-то за помощью. И, сдается Мильштейну, что обратился тот не в случайную артель, специализирующуюся на зарубежных убийствах, а, скорее всего, к собственному хозяину. Потому как предположить, что недавно «откинувшийся» господин Велесов – хозяин собственного «дела», многоопытный Мойша никак не мог, интуиция не позволяла.

Целых три дня потратил Мильштейн на поиски потенциального велесовского хозяина и двенадцать тысяч американских долларов, изъятых из казны ФПГ «Четверка» (надо сказать, по личному распоряжению Агуреева, подобные просьбы Мойши удовлетворялись немедленно, а деньги списывались по графе «непредвиденные расходы»). В итоге получил имя, отчество и фамилию:

Глеб Петрович Саранцев. А также – краткую биографию владельца данных и его «творческие» возможности.

Да, этот – годился. И придумает, и реализует. Несмотря на полное отсутствие официальной «крыши», вполне способен к ведению боевых действий на суше, на море, в городе Мухосранске и городе Париже. Не зря их там всему этому в советское время учили.

Короче, волк-одиночка с большими материальными ресурсами, старыми связями и высокопрофессиональными навыками.

Несомненно, Семен Евсеевич Мильштейн испытывал определенное уважение к своему внезапно объявившемуся противнику. Но не более того.

79